Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

Мне истина всего дороже,
А Блок сказал — она в вине.
Спаси меня от рюмки, Боже,
Но дай бутылку в руки мне.

Над рекой прозрачный пар струился.
А кругом такая благодать!
Атаман в Форпост, в свою станицу,
Прискакал не жить, а умирать.
Атаман бесстрашно шёл на плаху.
И, худой не слушая молвы,
Скинул он в последний раз папаху
С непокорной, буйной головы.
  — Вы меня, станичники, простите,
Что искал я лучшей доли вам.
Только мне вы верить не хотите,
А своим поверили врагам!
Что же вы молчите? Отвечайте!..
Но раздался выстрел у реки.
И кричали в чистом небе чайки,
И стонали в поле кулики.

Мне подмигивает звезда:
Дескать, ты не умрёшь никогда,
Но ночами не спи — пиши
Не для славы, а для души.
Я уверен, бессмертья нет.
С ходу падаю на кровать.
Мне прожить бы хоть пару лет,
А для этого нужно спать.

В какой же смертельной обиде,
О чём бесконечно скорбя,
Ты русских возненавидел,
Не раз спасавших тебя?
Как мог ты предать Россию!
Каким ты дерьмом пропах
За рюмку, что подносили
Тебе в нерусских шинках!
И всё же… Да Бог с тобою!
Сто раз предавали нас.
Легко забывают плохое
Твои москали, Тарас.

А в жизни часто так бывает:
Рождённый ползать во власть взлетает.

Россию можно раздарить.
Россию можно не кормить.
В России всё бывало  —
Она не то видала.

Я тебе, залётный иностранец,
Объясняю новые слова:
Просто русский — это голодранец,
Новый русский — это буржуа.

Сколько раз ты меня обижала!
Сколько раз меня прогибала!
Сколько раз пыталась сломать,
Моя милая Родина-мать!
Но не ты ли меня сохранила?
Но не ты ли меня закалила
В неизбывной моей борьбе?
И за это спасибо тебе!

Друзья мои, историю не троньте!
Пусть остаётся нашей общей тайной
Как на забытом богом Южном фронте
С тем генералом встретились случайно.
И пусть он не был извергом отпетым,
Как нам могло сначала показаться,
В нём чётко обозначились приметы
И демагога, и мерзавца.

А Дума слушает да ест,
Когда скандалить надоест.

Когда меня кондрашка хватит
И я умру, о, Боже мой,
Ты прикажи небесной рати,
Чтоб ласковей была со мной.
И сам не будь таким уж строгим.
Не хочешь — в рай не отправляй.
И то сказать, дойдут ли ноги,
Коль далека дорога в рай.
Они ещё тогда устали,
Когда к Берлину я шагал.
Не раз их сам товарищ Сталин
В своих приказах отмечал.
Ты будто недоволен этим?
Потолковать бы нам вдвоём!
Ведь мы с тобой уже не дети  —
Друг друга как-нибудь поймём.

Торговец расхваливал тёрку,
Простой соблазняя народ:
  — И стоит всего-то пятёрку,
А как она, милая, трёт!..
И стало на сердце легко мне,
Что я, над рекламой смеясь,
Нежданно-негаданно вспомнил
Родную советскую власть.

Признаюсь, я кары небесной боюсь
И тяжесть грехов понимаю.
Но слишком люблю православную Русь
И пусть за неё пострадаю.
Хочу в суете того судного дня,
Который нам всем уготован,
Чтоб судьи решились послушать меня
И дали последнее слово.
Уж лучше вариться в кипящей смоле,
Не жалуясь Богу при этом,
Чем вновь оказаться на грешной земле
Философом или поэтом.

В нашем возрасте надо понять:
Если в жизни что-то не клеится,
Хорошо никого не ждать
И уже ни на что не надеяться.

Победа — это детище героев.
Так почему же тех боготворят,
Кто больше положил на поле боя
И покалечил собственных солдат?

Как завистникам злобным ни горько,
Такова уж судьба моя:
Не писателем так историком
Для кого-то останусь я.

В жизни всё и призрачно, и хрупко,
Потому напоминаю вам:
Если нет достойного поступка,
Грош цена изысканным словам.

Простому народу пора бы понять,
Что в сыске чудес не бывает:
Уж если воров обещают поймать,
То их никогда не поймают.

  — Всё в этом мире тленно, тленно!  —
Я многократно повторю.
Забыта подлая измена
Петрухе — русскому царю.
И честь шляхетская забыта,
И гнева яростный обвал,
И даже спеющее жито,
Которое он попирал.
И верность Карловой короне,
И в битвах пролитая кровь.
А не забыта лишь к Матрёне
Мазепы грешная любовь.

Ты прими мой добрый совет:
Белый свет — далеко не рай.
Не ищи того, чего нет,
А что есть, того не теряй.

Пьянея от пролитой крови,
Грузины рванулись вперёд,
Но, к счастью, бодливой корове
Всевышний рогов не даёт.

Может, вывод для кого-то жуток
Или вовсе непонятен он:
Шоу-бизнес — школа проституток,
А убийц готовит биатлон.

А на войне такое было дело:
Пехотный полк в бою не устоял,
И капитан Особого отдела
Стрелять по отступавшим приказал.
И объяснял я капитану что-то,
Вытягиваясь в струнку перед ним.
И то сказать, кому охота
Палить в упор картечью по своим?
И всё-таки опомнилась пехота
И залегла в бурьяне и пыли,
Но под конвоем, как врага народа,
Меня в штрафную роту увели.

Что говорить, у жизни есть граница.
На этой пограничной полосе,
Я понимаю, чуду не случиться  —
Пробьёт мой час и я умру, как все.
В тот самый час, к земле приникнув ухом,
Услышу властный зов издалека.
И станет мне она, родная, пухом
От той поры на вечные века.
А если вдруг погибну на чужбине,
Я и в чужом, неведомом краю
Оставлю вам, живущим, небо сине
И песню недопетую мою.

В эти годы смутные бывает
И такое, адмирал Колчак:
Чёткий след твой вьюга заметает
И тоска дремучая в очах.
А вокруг Россия бездыханна,
И уже не верь тому, что есть  —
Что с тобой остались только Анна
Да твоя поруганная честь.
Цельтесь лучше. Сердце адмирала
Не устало Родину любить.
Это с ним уже не раз бывало  —
Пулей адмирала не убить.
Будут годы тоже непростые,
Будет жизнь сурова, нелегка.
И тогда великая Россия
Добрым словом вспомнит Колчака.